Апелляционное определение Второго апелляционного суда общей юрисдикции от 10.11.2020 по делу N 55-538/2020. Приговор: По ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 222, пп. "а", "г" ч. 4 ст. 228.1, ч. 5 ст. 228.1 УК РФ (покушение; незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов; незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов...). Определение: Приговор изменен, зачтено в срок наказания время содержания под стражей в период предварительного следствия и судебного разбирательства.
ВТОРОЙ АПЕЛЛЯЦИОННЫЙ СУД ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ
АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 10 ноября 2020 г. по делу N 55-538/2020
Судебная коллегия по уголовным делам Второго апелляционного суда общей юрисдикции в составе …
рассмотрела в открытом судебном заседании с использованием системы видеоконференц-связи уголовное дело в отношении З., ДД.ММ.ГГГГ года рождения, уроженца <адрес>,
осужденного по части 5 статьи 228.1 УК РФ к 16 годам лишения свободы, по части 3 статьи 30 пунктам "а, г" части 4 статьи 228.1 УК РФ к 10 годам лишения свободы, по части 1 статьи 222 УК РФ к 1 году лишения свободы, а на основании части 3 статьи 69 УК РФ к 18 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима;
Ч.О., ДД.ММ.ГГГГ года рождения, уроженца <адрес>,
осужденного по части 5 статьи 228.1 УК РФ к 15 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима;
по апелляционным жалобам осужденных и защитников на приговор Ленинградского областного суда от 3 июня 2020 года.
Срок наказания каждому из осужденных исчислен с момента вступления приговора в законную силу, а время содержания под стражей с момента задержания 11 августа 2018 года зачтено по правилам части 3.2 статьи 72 УК РФ.
Также приговором разрешены вопросы о мере пресечения З. и Ч.О. на период апелляционного рассмотрения дела и судьба вещественных доказательств.
Выслушав доклад судьи о существе приговора, содержании апелляционных жалоб, дополнений к ним, возражений государственного обвинителя, выступления осужденных З. и Ч.О., защитников, поддержавших требования жалоб в полном объеме, позицию прокурора, считающей необходимым приговор изменить в части зачета в срок наказания времени содержания под стражей, судебная коллеги
установила:
в соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей З. и Ч.О. признаны виновными в производстве в составе организованной группы на протяжении 2016 - 2018 годов на территории <адрес> Ленинградской области наркотических средств в особо крупном размере; З. кроме того признан виновным в совершении в составе организованной группы покушения на сбыт наркотических средств в крупном размере в течение мая 2018 года на территории Москвы, Московской и Ленинградской областей, а также в незаконных приобретении в 2015 году на территории <адрес> Московской области, последующей перевозке и хранении до 9 августа 2018 года в <адрес> Ленинградской области огнестрельного оружия и боеприпасов к нему.
Не согласившись с приговором, осужденный З. в апелляционной жалобе и дополнениях к ней просит приговор отменить из-за нарушений процессуального закона, направив дело на новое рассмотрение. Преступлений в составе организованной группы он не совершал, Ч.О. к преступлениям не причастен. Позиция государственного обвинителя во вступительном заявлении и судебных прениях относительно объема и характера веществ, участвовавших в незаконном обороте, противоречит заключениям экспертов и показаниям специалистов. Изъятое у него веществом метадоном не являлось, поскольку не могло быть использовано для немедицинского потребления, а поэтому его действия не могут быть квалифицированы как оконченный состав производства наркотика. Более того, учитывая, что изъятые смеси токсичны и ядовиты, что исключает их немедицинское употребление для получения наркотического опьянения, оценка деяния как совершенного в особо крупном размере является необоснованной, примеси в этих смесях при определении массы наркотика также учитываться не должны. Его показания в качестве подозреваемого являются недопустимым доказательством, поскольку на момент допроса протокол задержания в порядке статьи 91 УПК РФ составлен не был, а значит статуса подозреваемого он не имел. При задержании 9 августа 2018 года ему права не разъяснялись, процессуальные действия с ним не проводились, в период до 11 августа он подвергался психическому и физическому давлению сотрудника полиции, который, как и следователь, обещали добиться для него максимального наказания при отказе от сотрудничества; избирая ему меру пресечения 12 августа 2018 года, суд был введен в заблуждение о времени задержания. Никакими знаниями в области химии он не обладал, получить информацию о способах получения метадона из интернета невозможно. Результаты оперативно-разыскных мероприятий в отношении него были сфальсифицированы, а показания свидетелей - сотрудников полиции, противоречат письменным материалам; предметы, обнаруженные при обыске, не содержат следов наркотических средств и прекурсов, а в своей совокупности оборудование лаборатории не образуют.
Защитник Айдамиров Р.Н. в апелляционной жалобе приводит доводы к отмене приговора о том, что из показаний специалиста ФИО8 следует невозможность использования обнаруженной при обыске смеси массой около 50 кг для немедицинского употребления, поэтому данный объем следует исключить из состава наркотических средств, за производство которых осужден Зеленский; в нарушение положений части 2 статьи 338 УПК РФ суд не позволил защите сформулировать вопрос об этом в вопросном листе, положительный ответ на который свидетельствовал бы об отсутствии признаков преступления или, по крайней мере, необходимости его квалификации как покушения.
Оспаривая приговор в апелляционной жалобе и дополнениях к ней, осужденный Ч.О. указывает, что вердикт основан на фальсифицированных доказательствах. В частности, недопустимым являлся протокол отбора у него образцов, так как поручения на данное следственное действие у сотрудников полиции не было, обстоятельства, при которых специалист ФИО13 была привлечена к производству данного следственного действия, документально не отражены, данному специалисту не были разъяснены права и обязанности, не сделав контрольного смыва, она нарушила процедуру отбора образцов, в протоколе стоит не ее подпись, время следственного действия противоречит показаниям специалиста. Этот протокол единственный указывал на какую-либо его причастность к преступлению, а поэтому существенно повлиял на вердикт. Фототаблица к протоколу обыска от 10 августа 2018 года является недопустимым доказательством, поскольку сам носитель, на котором должны были сохраниться фотографии, представлен не был; протокол осмотра от 11 августа 2018 года не мог быть представлен по причине отсутствия в месте осмотра происшествия или преступления, а значит необоснованности проведения такого следственного действия; рапорт сотрудника полиции об обнаружении признаков преступления содержит его умозаключения о характере изъятых веществ и предметов, который к тому моменту экспертным путем установлен не был; справка об исследовании N 54 от 11 августа 2018 года была признана недопустимым доказательством, однако представлена присяжным заседателям, поручение о проведении исследования следователь давать не мог, поскольку в тот момент не находился в Санкт-Петербурге. Выступая в судебных прениях, государственный обвинитель дал необоснованную оценку заключениям экспертов в части времени изготовления наркотиков и их происхождении из одного источника, что в последующем отразилось на содержании вопросного листа. Подозреваемый ФИО9 был задержан 7 июня 2018 года, избит и умер вскоре после допроса от интоксикации, сопоставление времени производства процессуальных и следственных действий с данным лицом свидетельствует о том, что он употребил неизвестное веществом до дачи показаний и в значительном размере, что подтверждается и результатами служебной проверки, поэтому такой протокол допроса является недопустимым доказательством и не мог быть оглашен присяжным заседателям. Проведенные 6 июня 2018 года осмотры автомобиля ФИО9 и участков местности в Московской области проведены сотрудниками полиции без поручения следователя, понятые, якобы участвовавшие в этих осмотрах, допрошены не были и их местонахождение не было установлено уже в ходе следствия. Оглашение в присутствии присяжных заседателей справки-меморандума сотрудника полиции недопустимо, поскольку в ней идет речь о ходе наблюдения, а результаты данного оперативно-разыскного мероприятия в соответствующих протоколах, аудио- или видеозаписях представлены не были. Его дактилокарта, составленная экспертом, не может рассматриваться как надлежащие образцы, используемые в последующем при производстве экспертизы. Суд необоснованно отказал в экспертном исследовании видеозаписей с камер наблюдения, несмотря на то, что такая информация позволила бы проверить законность процедур обыска и отбора образцов, а также объяснить обстоятельства происхождения следа пальца его руки на канистре с химическим веществом. Квалификация деяния как совершенного организованной группой противоречит обстоятельствам преступления, изложенным в приговоре, из которых следует, что Зеленский, являясь членом такой группы, производил наркотики самостоятельно; ни устойчивость группы, ни распределение ролей в приговоре не отражены и не конкретизированы. Квалификация деяния как оконченного состава также противоречит обстоятельствам, согласно которым большая часть вещества находилась в щелочном и кислотном растворах, что, по показаниям специалиста ФИО8, исключало возможность их употребления; первоначально уголовное дело также было возбуждено по признакам покушения. В вопросном листе был необоснованно поставлен вопрос о создании и функционировании лаборатории по изготовлению наркотиков, в то время результатами обыска и экспертными исследования не было установлено наличие оборудования для этого, специальной вентиляции помещений, средств защиты; в материалах дела не изложено описание химических формул создания наркотиков и источник информированности об этом в интернете; в вопросе у присяжных заседателей испрашивался ответ о насыщении лаборатории достаточным количеством реактивов, что не относится к их компетенции и не подтверждается материалами дела. Государственный обвинитель незаконно воздействовала на присяжных, рассказывая о характерном запахе, сопровождающем химические реакции производства метадона, якобы обнаруженном сотрудниками полиции при проникновении на участок его дома в ходе обыска. Частично изложенная экспертом методика изготовления метадона искажена, поскольку для получения 23 кг наркотика необходимо специальное оборудование и около 3 тонн реактивов. Обнаруженная в ходе обыска смесь с неустановленным в ней точным количеством наркотического средства токсична и ядовита, не готова для получения наркотического опьянения, а значит состав преступления отсутствует. Уголовное дело в отношении ФИО9, ставшее началом уголовного преследования и по настоящему делу, 7 июня 2018 года было возбуждено незаконно, поскольку исследование изъятого вещества, ставшее поводом для принятия такого решения, к тому моменту еще не было проведено. Сотрудники полиции, дававшие показания в присутствии присяжных заседателей, об обстоятельствах наблюдения до обыска за ним, Зеленским и домом, сами непосредственного участия в таком наблюдении не принимали, а источника своей осведомленности не раскрыли. Следователь ФИО10 возбудила уголовное дело 11 августа 2018 года в 8 часов 30 минут, находясь в городе Нижний Новгород, а через 40 минут провела его и З. задержание в Санкт-Петербурге. Поскольку, по версии следствия, наркотическое средство было изготовлено в <адрес> Ленинградской области, где преступление и было окончено, правила подследственности были нарушены. Он, как было установлено судебным решением, был задержан 9 августа 2019 года, поэтому его доставление в районный суд для избрания меры пресечения 12 августа 2018 года было незаконным; в приговоре также не было учтено время его фактического задержания. Давая показания в судебном заседании, свидетель Свидетель N 5, сотрудник полиции, фактически излагал материалы дела, оперируя другими доказательствами; показания как данного свидетеля, так и свидетеля Свидетель N 4, также сотрудника полиции, противоречили материала дела. За вознаграждение свидетель Свидетель N 5 позволил ему совершить при помощи уже изъятого и опечатанного телефона банковскую операцию в семейных целях. О производстве обыска следователь не уведомила владельца дома, оставив имущество таким образом после следственного действия без присмотра на протяжении длительного времени. При ознакомлении его с постановлениями о назначении экспертиз ему не дали возможность поставить перед экспертом свои вопросы. На протяжении длительного времени - с 9 по 13 августа 2018 года, он был лишен сна, что считает пыткой. К З. также были применены незаконные методы ведения допроса.
Защитник П.А.С. в апелляционной жалобе и дополнениях к ней просит об отмене приговора. Присяжным заседателям были представлены недопустимые доказательства: результаты исследования смывов с рук Ч.Р., проведенные сотрудником полиции не по поручению следователя, без составления надлежащего процессуального документа и упаковки с подписями всех участвующих лиц, с нарушением процедуры отбора образцов специалистом, не подлежавшим участию в этом процессуальном действии; само заключение эксперта по данным смывам с учетом содержания изображений до и после проведения исследования вызывает сомнения относительно принадлежности изъятого образца со следами наркотика Ч.О. Присяжным заседателям были представлены показания З. в качестве подозреваемого, в то время, как протокол задержания в порядке статьи 91 УПК РФ в отношении данного лица не составлялся, поскольку содержит в себе подписи Ч.О. Постановление о возбуждении уголовного дела от 11 августа 2018 года не могло быть вынесено следователем ФИО10 в Нижнем Новгороде, поскольку в это время она пребывала в Санкт-Петербурге, что подтверждается как протоколом задержания Ч.О. и документами о командировке следователя. Кроме того, данный следователь не имел правомочий или поручений на возбуждение уголовного дела и проведение расследования на территории Ленинградской области. Показаниями специалиста ФИО13, привлеченной к производству следственных действий без какого-либо поручения об этом, установлено, что подписи в протоколе отобрания образцов ей не принадлежит, однако суд необоснованно отказал как в ходатайстве о проведении почерковедческой экспертизы по данному вопросу, так и в исключении протокола из числа доказательств. При квалификации действий подзащитного не было учтено, что метадона промежуточный продукт находился в щелочном и кислотном растворах; из показаний специалиста ФИО8 следует, что это стало результатом ранее произведенного синтеза метадона, который таким образом из этих растворов был извлечен; экспертным путем метадон из растворов также выделен не был. Экспертиза по отнесению предметов, обнаруженных на участке Ч.О., к лаборатории для синтеза метадона не проводилась. Учитывая, что масса наркотика достоверно определена не была, обнаруженные растворы не подлежали немедицинскому употреблению, при обвинительном вердикте действия подлежали квалификации не более чем по части 1 статьи 228.1 УК РФ. В ходе совещания присяжными была нарушена тайна совещательной комнаты, поскольку в день вердикта он видел у нескольких из них мобильные телефоны, а значит при голосовании они могли обратиться к данным в сети Интернет.
Не соглашаясь с приговором суда, защитник Краснова Е.В. в апелляционной жалобе обращает внимание на то, что на 8 августа 2018 года личность Ч.О. сотрудникам полиции известна не была, соответственно, давая поручение об изъятии образцов у данного лица, следователь не мог указать его фамилию в поручении; к поручению о производстве обыска следователь приложил копию судебного постановления об этом, а поручение об изъятии образцов подобным документом подтверждено не было. Решение о привлечении данного специалиста к участию в процессуальном действии следователем не принималось, процедура его проведения была нарушена. Поэтому предъявление присяжным заседателям данных недопустимых доказательств, включая последующие экспертные заключения по изъятым образцам, повлияло на вынесенный ими вердикт.
Изучив доводы апелляционных жалоб, возражений и материалы дела, выслушав стороны, судебная коллегия приходит к следующим выводам.
На досудебной стадии уголовного судопроизводства по настоящему делу не было допущено нарушений уголовно-процессуального закона, препятствующих суду по итогам проведенного предварительного следствия рассмотреть уголовное дело по существу на основании составленного в отношении З. и Ч.О. обвинительного заключения.
Из материалов дела усматривается, что признаки состава преступления в поведении осужденных были выявлены следователем и сотрудниками полиции Нижегородского подразделения МВД России на транспорте в ходе расследования уголовных дел, возбужденных в результате уголовного преследования других лиц первоначально на территории Нижегородской, а затем и Московской областей. В частности, после задержания 7 июня 2018 года в Московской области ФИО9, заподозренного в причастности к сбыту наркотических средств, обнаруженных в Нижегородской области, и получения от него информации о происхождении наркотиков из производства, организованного З. на территории Ленинградской области, дальнейшие оперативно-разыскные мероприятия в отношении данного осужденного, равно как и полученное в рамках уголовного дела в отношении ФИО9 судебное разрешение на обыск используемых З. жилых помещений в <адрес> Ленинградской области полностью диктовались целями и задачами правоохранительной деятельности по пресечению незаконного оборота наркотиков, носящего межрегиональный характер. Возбуждение по итогам обыска уголовного дела следователем указанного следственного органа вполне соответствует положениям части 2 статьи 21 УПК РФ, а осуществление им дальнейшего расследования всех выявленных фактов преступной деятельности осуществлялось на основании специального постановления заместителя руководителя Следственного департамента МВД России, вынесенного в порядке части 4 статьи 152 УПК РФ и с учетом положений части 5 статьи 151 УПК РФ, то есть без нарушения принципов территориальной и предметной подследственности. Указание следователем в постановлении о возбуждении уголовного дела 11 августа 2018 года места нахождения следственного органа вместо места нахождения следователя на момент его вынесения не является нарушением закона, свидетельствующим о незаконности начала расследования по выявленным обстоятельствам преступления; содержание постановления указывает на то, что с ним в порядке части 4 статьи 146 УПК РФ незамедлительно были ознакомлены подозреваемые и защитники. Утверждение обвинительного заключения по делу транспортным прокурором регионального уровня, осуществляющим надзор за следственным органом, осуществлявшим расследование уголовного дела, не противоречит положениям главы 31 УПК РФ и ФЗ "О прокуратуре РФ". При этом, вопреки доводам стороны защиты, указанные обстоятельства не оказывали какого-либо влияния на определение подсудности рассмотрения уголовного дела, определяемой количеством и тяжестью преступлений, совершенных на территории Ленинградской области.
Рассмотрение уголовного дела судом с участием коллегии присяжных заседателей было назначено с учетом волеизъявления об этом обоих осужденных, состоявшемся как при выполнении требований статьи 217 УПК РФ, так и в ходе предварительного слушания. При этом З. и Ч.О. в надлежащем объеме были разъяснены особенности проведения судебного разбирательства в таком порядке, их права и обязанности, последствия их реализации и выполнения, а также пределы обжалования приговора, постановленного на основании вердикта.
Учитывая, что приговор, постановленный в данном составе суда, не может быть пересмотрен по основанию несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, установленным судом первой инстанции, доводы осужденных и защитников о недостоверности представленных доказательств, противоречиях между ними, о непричастности Ч.О. к совершению преступления, оставляются судебной коллегией без оценки.
Формирование коллегии присяжных заседателей было проведено в точном соответствии с положениями статей 326, 328 - 333 УПК РФ, при активном участии сторон, реализовавших свое право получить для рассмотрения дела такой состав суда, вердикту которого они будут доверять в полной мере. Вопреки доводам стороны защиты, отвечая на вопросы председательствующего и сторон, кандидаты в присяжные заседатели, включенные в последующем в список коллегии и запасных, не сообщили сведений, исключающих их участие в рассмотрении дела, в том числе ставящих под сомнение объективность и беспристрастность такого участия. Требование защитника к суду апелляционной инстанции ознакомить его с домашними адресами присяжных заседателей, вынесших вердикт, воспринимаются судебной коллегией как неправомерное и неприемлемое желание получить доступ к личным данным судей, участвовавших в рассмотрении дела, запрет на который прямо закреплен в части 4 статьи 327 УПК РФ, то есть является злоупотреблением правом при обжаловании приговора. Безосновательным является и предложение стороны защиты произвести опрос присяжных заседателей в суде апелляционной инстанции на предмет выяснения вопроса об использовании ими в совещательной комнате средств доступа к информации в сети Интернет, не основанное ни на конкретных фактах, ставящих под сомнение непредвзятость вердикта, ни на материалах, которых в подтверждение данных фактов не представлено.
Ход судебного разбирательства, отраженный в протоколе судебного заседания, спор стороны защиты о содержании которого разрешен судом в порядке статьи 260 УПК РФ, свидетельствует о том, что состоявшиеся с участием коллегии присяжных заседателей исследование доказательств по делу, выступления в судебных прениях и с последним словом, были проведены с полным соблюдением принципа состязательности сторон, с изучением только тех вопросов, которые относятся к компетенции данного состава суда, без нарушения процедуры со стороны участников процесса, в условиях равного доступа сторон к установлению фактических обстоятельств, входящих в предмет доказывания. Все вопросы процессуального характера были обсуждены и разрешены без участия коллегии присяжных заседателей. Выступая в судебных прениях стороны не искажали содержание исследованных доказательств, не ссылались на доказательства, которые не были исследованы в ходе судебного следствия, не делали недопустимый акцент на процедуре получения доказательств. При этом во всех случаях, когда опасность посвящения присяжных заседателей в вопросы, не относящиеся к их компетенции, возникала, председательствующий своевременно предупреждал возможные нарушения сторон, давая необходимые разъяснения по этому поводу.
Вопросы, сформулированные в вопросном листе, стали результатом их обсуждения со сторонами и отражали все значимые обстоятельства предъявленного обвинения, при этом совершенно обоснованно не включали в себя фактических обстоятельств, оценка которых не относится к компетенции данного состава суда. Так, вопреки доводам стороны защиты, отнесение наркотического средства к находящемуся в незаконном обороте по принципу его использования в немедицинских целях основано на содержании закона и разъяснениях Верховного Суда РФ, представляет собой часть квалификации действий, а поэтому как юридическая оценка событий не могло быть испрошена в составе вопросного листа.
Напутственное слово председательствующего включало в себя все необходимые для присяжных заседателей разъяснения уголовного и уголовно-процессуального закона, в том числе правил голосования и оформления вердикта, а также изложенные объективно и беспристрастно основное содержание исследованных доказательств и позиций сторон.
Постановленный по делу вердикт являлся ясным и непротиворечивым. Вынесенный на его основе приговор отражает все предусмотренные законом обстоятельства, а также содержит их надлежащую (кроме решения о зачете времени содержания под стражей) мотивировку.
Результаты судебного следствия указывают на то, что все доказательства, представленные коллегии присяжных заседателей, прошли судебную проверку на предмет их относимости и допустимости, в том числе в разрезе доводов сторон, прозвучавших в соответствующих ходатайствах и возражениях на них.
Оснований не согласиться с такой оценкой у судебной коллегии не имеется.
Не вызывает сомнений тот факт, что З. был задержан в ходе производства обыска, начатого 9 августа 2018 года, соответственно в силу положений части 3 статьи 128 УПК РФ и пункта 2 части 1 статьи 46 УПК РФ являлся подозреваемым по делу и подлежал допросу 11 августа 2018 года именно в таком статусе. Кроме того, уголовное дело 11 августа 2018 года также было возбуждено в отношении этого осужденного, что позволяло считать его подозреваемым и по основанию, предусмотренному пунктом 1 части 1 статьи 46 УПК РФ. Учитывая, что данный допрос был произведен с участием защитника, наделением З. всем комплексом соответствующих процессуальному статусу прав, в том числе как давать показания, так и отказаться от дачи показаний, а также разъяснением последствий дачи показаний при последующем отказе от них, указанный протокол обоснованно был представлен присяжным заседателям в объеме обстоятельств, имеющих отношение к предмету доказывания с их участием. Прозвучавшие в апелляционных жалобах доводы о том, что показания З. 11 августа 2018 года стали следствием оказанного на него психического и физического воздействия со стороны сотрудников полиции после задержания 9 августа 2018 года материалам дела, в том числе составленным с участием данного осужденного, не соответствуют. Показания ФИО9, в соучастии с которым обвинялись осужденные, и умершего к моменту судебного разбирательства оглашены без нарушений требований закона, а версия стороны защиты о том, что на момент допроса данное лицо не могло контролировать свое поведение, в том числе давать показания, проверялась судом и своего подтверждения не нашла. Проведение 11 августа 2018 года осмотра места происшествия не противоречит сути и содержанию данного следственного действия. Учитывая, что обыск 9 - 10 августа 2018 года проводился непосредственно с участием Ч.О., оснований считать, что об его производстве должен был быть уведомлен еще кто-либо из владельцев помещений, не имеется. Указывая на отсутствие носителя с цифровыми фотографиями, осужденный тем ни менее не оспаривает фотоизображения, приложенные к протоколу обыска, что свидетельствует о недопустимости следственного действия или его части. Судебная коллегия принимает во внимание, что ряд следственных и процессуальных действий по делу были проведены сотрудниками полиции без участия следователя, однако не находит в данном случае нарушений положений части 1 статьи 152 УПК РФ, поскольку вопрос о поручении следователя для производства каждого из них в полной мере был исследован судом и подтвержден материалами дела, которые при этом, вопреки доводам стороны защиты, не содержат в себе убедительных данных о подложности таких поручений. Участие специалиста, компетентность которого сторонами не оспаривается и сомнений не вызывает, в производстве следственных и процессуальных действий не предполагает вынесение отдельного постановления об этом и обязательной фиксации в материалах дела порядка его вызова; поручая сотруднику полиции производство следственного действия в порядке части 1 статьи 152 УПК РФ, следователь наделяет его в том числе и правами, предусмотренными частью 2 статьи 58 УПК РФ и статьей 168 УПК РФ. Отрицание специалистом ФИО13 авторства подписи в протоколе изъятия образцов (смывов с рук) у Ч.О. правильно воспринято как отсутствие такой подписи, что в полной мере в рамках процедуры проверки допустимости доказательств было компенсировано допросом участников процессуального действия, включая самого Ч.О., подтвердивших факт его проведения. Обстоятельства производства следственных действий 9 - 10 августа 2018 года (длительный обыск, отборы образцов у нескольких задержанных, большое количество участников следственных действий) обоснованно привели к выводу о том, что противоречия в деталях их производства, прозвучавшие при допросе участников, обусловлены заблуждением и особенностями восприятия, но никак не фальсификацией. Сам по себе отбор образцов следов пальцев рук (составление дактилокарты), произведенный специалистом с последующим их использованием при проведении исследования, не противоречит положениям части 4 статьи 202 УПК РФ. ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" не предполагает обязательного сопровождения такого оперативно-разыскного мероприятия как наблюдение фото и видеофиксацией. Упомянутое в жалобе осужденного Ч.О. поведение свидетеля Свидетель N 5, выражающееся, по утверждению автора жалобы, в разрешении на использование вещественного доказательства уже после его изъятия, не относится к числу обстоятельств, входящих в предмет доказывания и оценки по настоящему делу.
У судебной коллегии нет оснований полагать, что суд ограничил сторону защиты в возможности представить относимые к обвинению доказательства. Запись камеры видеонаблюдения с учетом заключения эксперта о содержании носителя информации, равно как и результаты обыска в квартире Ч.О., не содержат в себе информации, могущей подтвердить или опровергнуть предъявленное обвинение.
Таким образом, все допущенные к исследованию с участием коллегии присяжных заседателей доказательства являлись допустимыми и относились к предмету доказывания с учетом круга вопросов, исследуемых с участием данного состава суда.
Судебная коллегия в силу положений части 6.1 статьи 389.13 УПК РФ не находит оснований для исследования и оценки представленных стороной защиты с апелляционными жалобами заключений специалистов, поскольку уважительных причин, по которым данные документы не могли быть представлены суду первой инстанции, не установлено. Приемлемость нового доказательства в данном случае определяется не датой составления документов, а временем возникновения информированности об обстоятельствах, проверяемых при помощи данных источников доказательств. Обстоятельства задержания З. и ФИО9 отражены в материалах дела, могли являться и являлись предметом исследования суда первой инстанции, а значит предоставление доказательств по этому поводу лишь в суд апелляционной инстанции является формой злоупотребления правом, неприемлемой в силу названных положений уголовно-процессуального закона.
Давая юридическую оценку фактическим обстоятельствам дела, установленным вердиктом, суд в полной мере учел положений уголовного закона, а также его разъяснения, данные в пределах своих полномочий Конституционным и Верховным Судами РФ, избранная квалификация действий осужденных сомнений у судебной коллегии не вызывает.
Так, масса наркотических средств, участвовавших в незаконном обороте как в форме производства, так и при покушении на сбыт, установлена судом в точном соответствии с вердиктом и положениями Постановления Правительства РФ "Об утверждении значительного, крупного и особо крупного размеров наркотических средств и психотропных веществ...", согласно которым метадон и промежуточный продукт метадона являются самостоятельными видами наркотиков, каждый из которых включен в Список I, размер наркотика, находящегося в смеси, определяется массой всей смеси вне зависимости от его концентрации, а при нахождении наркотика в жидком виде его количество определяется массой сухого остатка.
При этом в силу требований Единой конвенции о наркотических средствах 1961 года, Конвенции о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 года, положений статей 14, 29, 34 - 36 ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах" и разъяснений, содержащихся в Определениях Конституционного Суда РФ от 08.02.2007 N 290-О-П и от 19.12.2017 N 2869-О, наркотические средства, в том числе пребывающие в составе жидких смесей, входящие в Список I в силу их особо опасных свойств не могут использоваться в медицинских целях, а их законный оборот ограничен, наряду с деятельностью по уничтожению, учебными, научными, экспертными и правоохранительными сферами деятельности.
Вопреки доводам стороны защиты выводы суда при установлении массы наркотических средств, произведенных осужденными, не противоречат разъяснениям, содержащимся в пункте 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о преступлениях, связанными с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами". Возможность использования смесей наркотиков для немедицинского потребления в данном случае определяется изолированностью и не случайностью созданного в результате умышленных действий вещества, цель сбыта которого в последующем очевидна.
Иное толкование закона выводило бы из под уголовного преследования наркотические средства с состоявшейся по итогам производства химической формулой, но пребывающие в агрессивной, токсической или ядовитой, среде смеси, то есть недоступные для немедленного использования конечными "потребителями" для достижения наркотического опьянения. Государство не может создавать условия, при которых подобное оформление или укрытие наркотических средств устраняло бы незаконность их оборота.
При квалификации действий осужденных как совершенных (в части производства наркотических средств) в составе организованной группы, суд в полной мере руководствовался содержанием вердикта, признавшего установленные фактические обстоятельства объединения З., Ч.О. и другого лица для совершения преступлений при наличии всех признаков такого объединения, предусмотренных частью 3 статьи 35 УК РФ.
Назначая наказание каждому из осужденных суд в полной мере руководствовался установленными обстоятельствами совершения преступлений и данными о личности З. и Ч.О., проявив должный индивидуальный подход и к вопросам отнесения обстоятельств к числу смягчающих. Правильность и справедливость вида и размера наказания осужденных сомнений у судебной коллегии не вызывают.
Поэтому в указанной части приговор является законным, обоснованным, справедливым и отмене или изменению не подлежит.
В то же время, определяя срок содержания под стражей, засчитываемый в срок наказания каждому из осужденных, суд руководствовался формальным подходом, исчислив его с момента составления протоколов в порядке статьи 91 УПК РФ. В то же время судом не были приняты во внимание фактические обстоятельства, отраженные в исследованных доказательствах, согласно которым с момента производства обыска, начатого 9 августа 2018 года, и З., и Ч.О. были ограничены в свободе передвижения, в том числе с помощью специальных средств, в последующем доставлялись в помещение полиции и до момента составления указанных протоколов, а также последующего избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, их фактический статус задержанных не прерывался. Таким образом, в силу положений части 3 статьи 128 УПК РФ период с 9 по 10 августа 2018 года также подлежит зачету в срок содержания под стражей. Вынесение по делу постановлений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу 12 августа 2018 года ни на принятое решение о зачете, ни на законность приговора не влияют.
На основании изложенного и руководствуясь статьями 389.20, 389.26, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия
определила:
приговор Ленинградского областного суда от 3 июня 2020 года в отношении З. и Ч.О. изменить.
Зачесть в срок наказания З. и Ч.О. время содержания каждого из них под стражей в период предварительного следствия и судебного разбирательства с 9 августа 2018 года до дня вступления приговора в законную силу по правилам части 3.2 статьи 72 УК РФ из расчета один день содержания под стражей за один день лишения свободы.
В остальной части данный приговор оставить без изменения, а апелляционные жалобы осужденных и защитников - без удовлетворения.
Апелляционное определение может быть обжаловано в Верховный Суд Российской Федерации в порядке, предусмотренном главой 47.1 УПК РФ.
